Игра [Geim] - Андерс де ла Мотт

В портрете возможного преступника, представленном в 1994 году, делается вывод, что убийство было совершено в одиночку человеком с личностными отклонениями, движимым ненавистью или злобой. У него, вероятно, на протяжении всей жизни имелись трудности в отношениях с людьми, особенно с любыми авторитетами. Это интроверт, одинокий и склонный к нарциссизму, однако не являющийся психопатом, а также не имеющий семьи и близких друзей. Его душевное состояние можно описать как чувство «неудачника по жизни», восприятие себя как аутсайдера, чьи способности никогда не были использованы и оценены по достоинству.

Человеком, описанным здесь, легко мог бы быть он сам!

Конечно, признаться себе в этом чертовски сложно, и он далеко не любитель копаться у себя в душе. Но после того, что случилось, после того, как он побывал на краю гибели у себя в квартире, а также после истории в сельской глуши Эйч Пи начал по-новому смотреть на себя в зеркало.

И то, что он там увидел, не очень ему понравилось…

Честно говоря, ему мало чем было гордиться в этой жизни. И по большей части он отлично подходил под описание. Одиночка, аутсайдер, без друзей и родных, эгоцентрик — все это точно про него.

Может быть, он даже еще хуже…

Но вообще-то не его вина в том, что жизнь пошла под откос. И у него были возможности, перспективы, как и у любого другого. И он мог бы кем-то стать, кем-то важным! A fucking contender![75]

В своей жизни Эйч Пи один-единственный раз поступил неэгоистично, и что за это получил? Как мир его отблагодарил, как наградил за его подвиг? Ну да, десятью месяцами тюрьмы. Не успел глазом моргнуть — и попал прямо за решетку, вот спасибо! Потому что в стране молока средней жирности ни один хороший поступок не останется безнаказанным!

А после отсидки все его великолепные возможности куда-то улетучились. Двери закрылись перед носом, и будущее оказалось в полном дерьме. Все, что оставалось, — либо подворовывать по мелочи, либо ишачить в «Макдоналдсе». И, конечно, ничего удивительного, что после такого холодного душа он на все плюнул и выбрал первый способ. А по словам Эрмана, Игра засылает муравьев искать именно таких, как он. Ребят, подходящих под описание. Или, точнее, под портрет предполагаемого преступника…

Эрман сказал тогда: «Они играют уже многие годы, и начали играть задолго до Интернета».

А вдруг они играли уже в феврале 1986 года?! Достали «магнум триста пятьдесят семь», подложили его в секретное местечко и послали какого-то парня. Игрока, пешку, как он сам, чьи границы уже были отодвинуты настолько, что их уже и не видать. Достаточно всего лишь разговора с удачно внедренным муравьем.

Девятичасовой сеанс, кинотеатр «Гранд»![76]

А затем: свет, камера, мотор!

У Эйч Пи зашевелились волосы на затылке. Домик вдруг показался ему слишком тесным, потолок начал давить, грозя задушить. Ему не хватало воздуха. Срочно нужно выйти на улицу!

«Это все чертова Игра!!!» — вопил в голове Хенрика обуглившийся труп, пока тот катался по клумбе.

Ну вот, теперь Ребекка уже беспокоилась по-настоящему. Несколько дней глупо надеясь на то, что произойдет невероятное и он даст о себе знать, она, наконец, поехала к брату домой. Но дверь оказалась заколочена фанерой, а под запахом краски она ясно различила слабый запах гари.

Сосед, сильно обкуренный парень с дредами и козлиной бородкой, рассказал, что был пожар: кто-то налил зажигательной смеси в почтовую щель в двери Эйч Пи и поджег.

Но было ясно, что Хенке выжил: после дня в больничке он был в порядке.

Уже легче.

Так, а где он теперь?

А этого растаман сообщить уже не мог, и было похоже, что именно к данному моменту их беседы его прокуренный мозг наконец-то уловил ее полицейские интонации, потому что дверь захлопнулась у Ребекки перед носом.

С минуту поразмыслив, она вспомнила, кто наверняка должен знать больше. Конечно же, Манге Сандстрём, лучший друг Хенке еще с детского сада. Вроде бы у него был компьютерный магазин где-то в районе Сканстюлль…

Позвонив в региональный диспетчерский центр полиции, Ребекка довольно быстро получила адрес и уже направлялась на место.

Уже приблизившись к магазину, она поняла, что тут что-то не так. С фонарного столба свисал оставшийся от оцепления кусок бело-голубой ленты, а одно из окон рядом с входной дверью было за неимением лучшего заклеено пленкой с логотипом охранной фирмы. «Здесь тоже, без сомнения, пахнет гарью», — отметила Ребекка, когда открыла дверь и услышала мелодию из «Звездных войн». Судя по бардаку внутри, тут по-прежнему шла уборка после возгорания. Повсюду стояли пустые картонные коробки, а половина полок и стендов в передней части магазина пустовали. Войдя, Ребекка чуть не сбила ведро с грязной водой, стоявшее у двери.

Второй бардак за полчаса — едва ли совпадение, во всяком случае, если дело касается Хенке. Вопрос только в том, во что он влип на этот раз.

Может быть, Манге сможет ответить на вопрос?

— Привет, Ребекка! — Хозяин магазина удивленно поздоровался с ней, высунувшись из глубины полок.

— Привет, Манге, сто лет не виделись. Тебя кто-то навестил или ты переезжаешь?

Они неловко обнялись, приветствуя друг друга. Он — в ночной рубашке и вышитом жилете. Похоже, его вкус в одежде радикально поменялся с их последней встречи.

— Да, какие-то подростки, — пробормотал он, и Ребекка сразу заметила, что он лжет. — Все засыпано порошком из огнетушителя, так что придется бодаться со страховой компанией…

Но ложь лишь наполовину объясняла, почему он так густо покраснел.

Просто Манге всегда был в нее немного влюблен, что для ее сегодняшней задачи скорее преимущество, чем проблема.

— Теперь меня зовут Фарух Аль-Хассан, — прибавил он, осмелев. — Принял ислам, когда женился два года назад.

— А, так ты теперь женат! А я-то думала, у нас что-то получится, — рассмеялась Ребекка и увидела, что лицо его стало просто пунцовым.

Вот как объясняется его слегка странный наряд. Манге теперь мусульманин.

Если подумать, то ничего странного, он всегда искал себя. В их последнюю встречу он был воинствующим веганом, а еще раньше до этого занимался муниципальной политикой, или наоборот, она уже не помнила точно…

Манге всегда отличался смышленостью, но было в нем и что-то такое диковатое. Остается надеяться, что он наконец обрел себя.

— А дети у вас есть? — спросила она ради проформы.

— Мальчик, восемь месяцев, зовут Мохаммедом.

Он извлек портмоне с фотографией сына, и Ребекка восхищалась чудом в течение положенных этикетом десяти секунд.

— На тебя похож, Ма… то есть Фарух! — сказала она и улыбнулась своей самой дружелюбной улыбкой. Теперь к делу, Нурмен! — Слушай, я хотела у тебя спросить, не знаешь ли ты, где сейчас Хенке?.. Не знаешь, серьезно? — Еще одна неумелая ложь. — Я пыталась ему дозвониться, но ни один из номеров не отвечает, поэтому подумала, что, может, ты знаешь, где он?

Манге покачал головой, стараясь не встречаться с ней взглядом.

— Сорри, я давно его не видел…

Ребекка наморщила лоб. Два пожара, Хенке нет, а безобидный добряк Манге врет ей прямо в лицо. Что-то тут нечисто, и настало время выяснить, что именно.

Но едва она открыла рот, Манге ее перебил:

— Знаешь, Ребекка, раз уж ты пришла, я хочу тебе сказать кое-что, что давно собирался.

— Давай, — коротко бросила она.

На самом деле у нее не было времени на запоздалые объяснения в любви, но, с другой стороны, ей сейчас нужна его помощь. Терпение, Нурмен!

— Э-э, Ребекка… я всегда… ну, в общем… о черт… — Он сделал глубокий вдох и, похоже, сумел собраться. — Ты с Дагом… ну, все, что случилось с Эйч Пи… ну, это, сама знаешь…

— М-м-м. — Она ждала, что будет дальше.

— В общем, я всегда хотел попросить у тебя прощения. Ведь мы с Дагом — двоюродные братья, ведь вы познакомились через меня и…

Он смотрел вниз на прилавок. И вдруг ей стало дурно. Видимо, от духоты.

— В общем… — Вздохнув, он сделал последнюю попытку. — Я всегда чувствовал, что во всем этом есть моя вина, — заикался он. — Что я тоже виноват, понимаешь?

Он умоляюще глядел на Ребекку, и она даже не знала, что ответить.

— Даг был старше меня, и близки мы не были, но я знал много о том, что он за человек. Я знал, какие слухи о нем ходили, что он мог превращаться в настоящего зверюгу… что его папаша помер из-за того, что Дагге его избил. В общем, говорилось много чего, но я так и не решился… сказать это тебе.

Он снова опустила глаза в прилавок.

Ребекка глубоко вздохнула. Каких ответных слов он от нее ждет?

Ей стало совсем дурно. Воздух в магазине был настолько влажным, что к телу начала липнуть футболка. Нужно закончить эту дискуссию и быстро вернуть беседу в изначальное русло.